Письмо любимому о чувствах. Любовные письма известных людей (9 фото) Франсуа Вольтер к Олимпии Дюнуайэ

Их судьбой повелевает корона, свободным временем — трон, но у сердца не может быть иного правителя, кроме Любви. История знает немало примеров тому, как монархи отрекались от наследуемого престола во имя самого сильного из всех чувств и бросали к ногам возлюбленных свою жизнь, предлагая идти по ней рука об руку.

Кто знает, что на самом деле творилось на душе у какого-нибудь испанского короля, восседавшего на троне во время военных походов соотечественников или у царицы во время очередного народного бунта? У принцессы, вынужденной соблюдать строгий протокол на затянувшемся официальном приёме, когда больше всего на свете она хотела бы быть в объятиях любимого? У падишаха, так и не сумевшего сконцентрироваться при чтении старинного трактата? Знают они — бумажные свидетели немых слёз и радостных чаяний, ночных бдений и мучительных ожиданий, будуарных секретов и полных надежд любимых глаз...

Миром правит Любовь, и это не изменит ни трон, ни статус, ни пришедшая на смену очередная эпоха, ни прогрессивный век цифровых технологий, а любовные письма великих монархов — ещё одно тому подтверждение.

Королева сердца

История пары Генрих VIII — Анна Болейн обросла такими мифами и легендами, что не снилось никакой Древней Греции: обвинённая в её финале в прелюбодействии и ряде других смертных грехов бывшая фаворитка, а после — королева, за годы недолгого правления сердцем английского монарха сумела (нечаянно или нарочно) подвинуть с престола его законную супругу Екатерину и метившую на него родную сестру Мэри, сплести клубок придворных скандалов, интриг и расследований и побыть арестанткой в мрачном Тауэре. Хотя Генрих VIII и всплывает в головах у историков в виде неминуемой ассоциации при словах «тиран и деспот», письма своей даме сердца он писал самые нежные.

Генрих VIII — Анне Болейн

Моя госпожа и друг

Моё сердце и я сдаёмся на вашу милость и умоляем о вашем благоволении, которое да не ослабнет в разлуке, так как это усилит нашу боль, что было бы очень печально, потому что ваше отсутствие доставляет нам достаточно страданий, страданий больше, чем я думал возможно испытать. Мне приходит на ум один факт из астрономии, который заключается в следующем: чем дальше находятся полюса от солнца, тем, однако, сильнее обжигающий их жар. Так же с нашей любовью: расстояния разлучили нас, но, несмотря на это, страсть лишь усиливается, по крайней мере, с моей стороны. Я надеюсь, вы испытываете то же, и уверяю вас, что муки, связанные с вашим отсутствием, настолько велики, что были бы просто невыносимыми, если бы не твёрдая надежда на нерасторжимость любви, что вы питаете ко мне. Желая напомнить вам о ней, а также от того, что я не имею возможности быть рядом с вами лично, я посылаю вам самую похожую, близкую вещь — то есть, мой портрет, и полный девиз, уже известный вам, вычеканенный на браслетах, желая оказаться на месте последних, когда вам будет в том удовольствие.

Написано рукой Вашего слуги и друга

Источник фото: www.omsk-kprf.ru, www.tudorplace.com.ar

С любовью, Ваш навеки

Наполеоновские планы Бонапарт строил не только на военном поприще, но и на личном фронте: выбрал себе в жёны красавицу-брюнетку, светскую даму и законодательницу моды Мари Роз Жозефа Таше де ла Пажерис— в отрочестве ей было нагадано старухой-негритянкой «быть больше, чем королевой». Ближайшая подруга сводит её на своём салоне с молодым генералом, которому суждено на свой лад перекроить мировую историю. Не меняя сути возлюбленной — побывавшая к тому времени в тюремном заточении и волей случая избежавшая казни Мари Роз и без его помощи умела проворачивать любые авантюры и заключать выгодные любовные союзы, Бонапарт меняет ей имя: согласно его беспрекословному желанию, она становится Жозефиной даже для старинных друзей. Последующая переписка Жозефины и Бонапарта времён бесчисленных наполеоновских военных походов, как и их новые имена, впоследствии обретёт своё место в истории.

Наполеон Бонапарт — Жозефине

Не было дня, чтобы я не любил тебя; не было ночи, чтобы я не сжимал тебя в своих объятиях. Я не выпиваю и чашки чая, чтобы не проклинать свою гордость и амбиции, которые вынуждают меня оставаться вдалеке от тебя, душа моя. В самом разгаре службы, стоя во главе армии или проверяя лагеря, я чувствую, что моё сердце занято только возлюбленной Жозефиной. Она лишает меня разума, заполняет собой мои мысли. Если я удаляюсь от тебя со скоростью течения Роны, это означает только то, что я, возможно, вскоре увижу тебя. Если я встаю среди ночи, чтобы сесть за работу, это потому, что так можно приблизить момент возвращения к тебе, любовь моя. В своем письме от 23 и 26 вантоза ты обращаешься ко мне на «Вы». «Вы»? А, черт! Как ты могла написать такое? Как это холодно! И потом эти четыре дня между 23-м и 26-м; чем ты занималась, почему у тебя не было времени написать мужу?..

Ах, любовь моя, это «Вы», эти четыре дня заставляют меня забыть о моей прежней беззаботности. Горе тому, кто стал сему причиной! Адовы муки — ничто! Змееподобные фурии — ничто! «Вы»! «Вы»! Ах! А что будет через неделю, две?.. На душе у меня тяжело; моё сердце опутано цепями; мои фантазии вселяют в меня ужас... Ты любишь меня всё меньше; и ты легко оправишься от потери. Когда ты совсем разлюбишь меня, по крайней мере, скажи мне об этом; тогда я буду знать, чем заслужил это несчастье...

Прощай, жена моя, мука, радость, надежда и движущая сила моей жизни, Та, которую я люблю, которой боюсь, которая наполняет меня нежными чувствами, приближающими меня к Природе, и неистовыми побуждениями, бурными, как яростные раскаты грома. Я не требую от тебя ни вечной любви, ни верности, прошу только... правды, абсолютной честности. День, когда ты скажешь: «Я разлюбила тебя», — обозначит конец моей любви и последний день моей жизни. Если б сердце мое было столь презренно, чтобы любить без взаимности, я бы велел вырвать его у себя. Жозефина! Жозефина! Помнишь ли ты, что я тебе сказал когда-то: природа наградила меня сильной, непоколебимой душой. А тебя она вылепила из кружев и воздуха. Ты перестала любить меня? Прости меня, любовь всей моей жизни, моя душа разрывается.

Сердце мое, принадлежащее тебе, полно страха и тоски... Мне больно оттого, что ты не называешь меня по имени. Я буду ждать, когда ты напишешь его.

Прощай! Ах, если ты разлюбила меня, значит, ты меня никогда не любила! И мне будет о чем сожалеть!

Бонапарт

Источник фото: dic.academic.ru, serg-was.livejournal.com

Я к Вам пишу

При дворе нового фаворита Екатерины II язвительно называли очередным «случаем», а то, что «случай» задержался в милости у императрицы на много лет объясняли его предприимчивостью и умением расположить к себе государыню шутками да забавами. На деле этим не ограничивалось: проницательная Екатерина, хотя и не сразу, сумела-таки оценить по достоинству незаурядные умственные и военные способности вернувшегося после сражения с турками возмужавшего генерала, который впервые положил глаз на «матушку», как он сам называл её в письмах, ещё будучи 22-летним участником государственного переворота, в результате которого императрица стала таковою. Возведённый в фавориты, Потёмкин навлёк на себя гнев бывших приближённых монаршему сердцу братьев Орловых, но долго не печалился: спасли многочисленные повышения, назначения, награды и вольности, дарованные щедростью Великой.

Екатерина Великая — князю Григорию Потёмкину

Ноября 15 ч. 1789 г.

Друг мой любезный, князь Григорий Александрович. Не даром я тебя люблю и жаловала, ты совершенно оправдываешь мой выбор и моё о тебе мнение; ты отнюдь не хвастун, и выполнил все предположения, и цесарцев выучил турков победить; тебе Бог помогает и благословляет, ты покрыть славою, я посылаю к тебе лавровый венец, который ты заслужил (но он ещё не готов); теперь, мой друг, прошу тебя, не спесивься, не возгордись, но покажи свету великость своей души, которая в счастье столь же ненадменна, как и не унывает в неудаче. Il n’y a pas de douceur mon ami que je ne voudrais vous dire: Vous etes charmant d’avoir pris Benders sans qu’il en aye coute un seul homme.

Усердие и труд твой умножили бы во мне благодарность, если б она и без того не была такова, что увеличиться уже не может. Бога прошу да укрепить силы твои; меня болезнь твоя очень беспокоила, однако, не имея от тебя более двух недель писем, я думала, что возишься около Бендер, либо завёл мирные переговоры. Теперь вижу, что догадка моя не была без основания. Нетерпеливо буду ожидать приезда Попова; будь уверен, что я для твоей вверенной армии генералитета всё сделаю, что только возможно будет, равномерно и для войска: их труды и рвение того заслужили. Как обещанную записку о цесарских награждениях получу, то и тебе скажу и мое мнение.

Любопытна я видеть письма Волосского господаря и капитана-паши бывшего о перемирии и твои ответы; всё cиe уже имеет запах мира, и тем самым непротивно. План о Польше, как его получу, то рассмотрю и не оставлю тебе, как скоро возможно, дать решительный ответь. В Финляндии начальника переменить крайне нужно, ни в чем на теперешнего положиться нельзя; в Нейшлот я сама принуждена была послать соль отсюда, ибо люди без соли в крепости; я велела мясо дать людям, а он мясо поставил в Выборг, где мясо сгнило без пользы; ни на что не решится; одним словом, неспособен к предводительству, и под ним генералы шалят и интригуют, а дела не делают, когда прилично; из сего можешь судить, сколько нужно сделать перемен там. Присланного от тебя молодца я пожаловала полковником и в флигель-адьютанты за добрые вести. L’enfant* trouve que Vous avez plus d’esprit et que Vous etes plus amusant et plus aimable, que tous ceux qui Vous entourent; mais sur cegi gardez nous le secret car il ignore que je sais cela; за весьма ласковой твой приём они крайне благодарны; брат их Димитрий женится у Вяземского на третьей дочери.

Источник фото: www.maxibalttours.com, liveinternet.ru

До востребования

Документальное доказательство связи Генри Фредерика, брата Георга III, и состоявшей в браке леди Гросвенор, которое вы сейчас прочтёте, было причиной того, что роман их стал публично известным и, как следует, опальным. Чтобы видеть милые сердцу глаза, бедному герцогу Кумберлендскому приходилось примерять на себя крестьянское платье: в таком виде он мог оставаться более незаметным, а заодно — приближённым к ненаглядной Генриетте. Узнав о тайной страсти, лорд Гросвенор сейчас же передал её пикантные подробности в суд, а вес его словам и придали злополучные письма. Генри Фредерика обязали выплатить 10 тысяч фунтов, но предавать проступок забвению не обещали: весь Лондон ещё долго перемывал всему любовному треугольнику косточки, начитавшись отрывков выставленной на всеобщее порицание переписки из газет.

Генри Фредерик, герцог Кумберлендский — леди Гросвенор

Мой дорогой маленький ангел!

Я писал тебе прошлое письмо вчера, в одиннадцать часов вечера, как раз, когда мы плыли. В два часа я обедал, днем наслаждался музыкой, у меня на борту есть личный слуга, который умеет музицировать... Около десяти я отправился спать — молился за тебя, любовь моя, целовал твой драгоценный локон, лег в постель и мечтал о тебе. Я видел тебя во сне на нашем маленьком ложе, и тысячу раз обнимал и целовал тебя, и говорил, как сильно я люблю тебя и восхищаюсь тобой. Ты была такая прелестная, но, увы, когда я проснулся, то обнаружил, что все это иллюзия и никого нет рядом со мной, только море вокруг... Я уверен, что занятия этих дней не приносят тебе удовольствия, моя любовь, равно как и мне. Поскольку я обещал всегда сообщать тебе о своем настроении и мыслях, я держу свое обещание и буду держать его до самого последнего письма, которое отправится от меня к тебе.

Когда я вернусь к тебе, я буду, как безумный, бесконечно повторять: о, моя любовь — и рассказывать, как я люблю тебя, и что я постоянно думал о тебе с того самого момента, как мы разлучились...

Надеюсь, ты здорова, и уверен — мне нет нужды еще раз говорить тебе, что мои мысли целиком заняты тобой, все то долгое время, которое осталось до нашей встречи, я буду заботиться о себе, потому что ты желаешь этого, мой дорогой маленький друг, ангел моего сердца. Заботишься ли ты о себе, моя дорогая, ради твоего верного слуги, который живет только для того, чтобы любить тебя, восхищаться тобой и благословлять момент, в который ты великодушно согласилась быть моей. Надеюсь, моя дорогая, тебе никогда не придется раскаиваться в этом...

Конечно, мой дорогой ангел, мне нет нужды рассказывать тебе о том, — я знаю, ты слишком хорошо понимаешь, — что заставило меня написать тебе. Бог знает, я не писал больше никому и никому больше не напишу, разве только Королю. Будь здорова, самое восхитительное создание из всех живущих, дорогая моя...

Да пребудет с тобой благословение Господа до того момента, когда я снова смогу послать тебе весточку. Я буду писать тебе каждый день, столько дней подряд, сколько ты будешь скучать по мне, и все мои письма придут в пятницу, 16 июня. Да хранит тебя Господь. Я никогда не забуду тебя, знает Бог; ты говорила мне когда-то, что твое сердце у меня, оно согревает своим теплом мою грудь. Надеюсь, поэтому мое сердце испытывает такую легкость и наслаждение, до свидания.

Без лишних слов

Как видно из следующего любовного послания, политический деятель, писатель, адвокат и превосходный оратор Гай Плиний Цицилий Секунд ни на секунду не забывал о своей жене — окромя необходимых периодов рабочей активности или отдыха в дружеской компании. Плиний Младший — вовсе не родной сын Плиния Старшего, славно потрудившегося над небезызвестной «Естественной историей»: его настоящим отцом был патриций, происходивший с севера современной Италии. Погибший при извержении Везувия Плиний Старший приходился Гаю Плинию Цицилию Секунду дядей. Кальпурния — последняя из трёх жён Плиния Младшего, о любви к которой можно судить по дошедшим до нас памятным для влюблённых свёрткам.

Плиний Младший — жене Кальпурнии

Ты можешь не верить, но тоска по тебе полностью овладела мной. Главная причина этого — моя любовь; к тому же мы не привыкли быть порознь. Ночью я почти не сплю, думая о тебе, а днем ноги меня несут (хорошее слово, именно — несут) в твою комнату, как раз в тот час, когда я обычно приходил к тебе. Я вижу, что комната пуста, и покидаю её с болью и тоской в душе, как любовник, которого выставили за дверь. Единственное время, свободное от мучений, — когда я изнуряю себя работой или отдыхаю в кругу друзей. Посуди сама, какова моя жизнь, если я нахожу покой только в тяжёлом труде, а утешение — в упадке духа и мучительном беспокойстве. До свидания.

Вместе навсегда

История Алисы Гессен-Дармштадтской напоминает все истории иностранных принцесс в России: приехала издалека, не сразу была принята венценосными родственниками, вышла замуж, выучилась русскому, полюбила Россию всем сердцем да больше родины. Свадьба Николая II и новоиспечённой императрицы была символичным предвестником будущей трагической судьбы семьи: её сыграли, едва проводив в иной мир Александра III. Александра Фёдоровна всю жизнь была преданна Николаю и любила его до самой смерти, а конец этой истории печально известен.

Императрица Александра Фёдоровна — императору Николаю II

Моё бесценное сокровище!

Ты прочтешь эти строки, ложась в постель в чужом месте в незнакомом доме. Дай Бог, чтобы поездка оказалась приятной и интересной, а не слишком утомительной или слишком пыльной. Я очень рада, что у меня есть карта и что я могу следить по ней ежечасно за тобой. Мне ужасно будет недоставать тебя. Но за тебя я рада, что ты будешь в отсутствии два дня — получишь новые впечатления и не будешь слушать Аниных* выдумок.

У меня тяжело и больно на душе. Почему хорошее отношение и любовь всегда так вознаграждаются? Сперва черное семейство**, а теперь она? Постоянно тебе говорят, что недостаточно проявляешь любовь. Ведь мы открыли ей доступ в наши сердца, в наш дом, даже в нашу частную жизнь — и вот нам награда за все! Трудно не испытывать горечи — уж очень жестока несправедливость. Да смилуется над нами Бог и да поможет Он нам, — так тяжело на душе! Я в отчаянии, что она причиняет тебе мученья и пристает с неприятными разговорами, лишающими тебя покоя. Постарайся об этом позабыть в эти два дня.

Благословляю тебя, крещу и крепко обнимаю — целую тебя всего с бесконечной любовью и преданностью. Завтра утром в 9 ч. пойду в церковь, постараюсь сходить туда и в четверг. Молиться за тебя — моя отрада, когда мы разлучены. Не могу привыкнуть даже самый короткий срок быть без тебя в доме, хотя при мне наши пять сокровищ.

Спи спокойно, мое солнышко, мой драгоценный, — тысячу нежных поцелуев шлет тебе твоя старая Женушка.

Да благословит и хранит тебя Бог!

Источник фото: tashusik.livejournal.com, mr.gxiang.net

Несмотря ни на что

О том, что любви покорны и сильные мира сего, говорит нам и пример императора Александра II, который, несмотря на 27-ую годовщину брачного союза с императрицей Марией Александровой, воспылал горячим чувством к своей фаворитке Екатерине Долгоруковой. После смерти первой жены Екатерина и император вступают в морганатический брак, который, впрочем, не принёс им длительного счастья: народоволец Гриневицкий устраивает покушение на жизнь Александра, и тот погибает всего через год после воссоединения с Долгоруковой.

Александр II — Екатерине Долгоруковой

После возвращения с утренней прогулки по парку я, переполненный счастьем, занялся своим любимым занятием — чтением твоего письма. Был день моего возвращения, но я не торопился. Мои мысли были полны как обычно моим милым чертенком, который простит меня и пообещает еще большее наслаждение, чем в нашу первую встречу.

И, мой Ангел, даю тебе обещание, что мы снова будем друг у друга в объятьях с тем же счастьем, что и прежде, но оставаясь благоразумными из-за твоего m.d.f., которого ты очень любишь. Но нам все-таки было сладко очутиться вместе после всего того, что мы перетерпели после Парижа. Но ничто не может сравниться с радостью того, что мы делаем. Мы двое жаждущих, которые не могут дождаться момента соединения один с другим, и мы неразлучны навсегда, чувствуя счастье быть мужем и женой перед Богом.

О! Спасибо, спасибо, дорогой Ангел, за все эти нежные воспоминания, которые принесли мне столько удовольствия, как и всё, что мне приносит моя сладкая женушка, которая является центром моей жизни. И я счастлив и горд быть ее мужем перед Богом. Не мы виноваты, что упустили свое счастье. Нашему счастью ничто не может помешать. Я так люблю счастливые воспоминания, которые ты даришь мне. Я не могу найти подобное в жизни с Марией, хотя, возможно, я забыл про них в нашем гнездышке. <...> Обнимаю тебя, душа моя Катя, и счастлив, что я твой навсегда.

Век любви

За невероятной историей любви Сулеймана Великолепного и его наложницы Хюррем, полной страсти и предательства, горячей крови и холодной мести, счастья и разочарований следило рекордное количество пар глаз телезрителей всего мира, исчисляемого десятками миллионов. В итоге показ нашумевшего сериала решили повторить, не жалея прайм-тайма, а главных героев — популяризировать: многостраничные «труды» с псевдоисторическими данными о любовной связи правителя Османской империи и проделавшей долгий путь из гарема до престола девушки со славянскими корнями раскупались как горячие пирожки, а официальный и нелегальный мерч — и вовсе со скоростью света. Известно, что султан Сулейман-хан Хазретлери под псевдонимом Мухибби написал для своей возлюбленной целый сборник любовной лирики, который получился по-восточному образным и поэтичным.

Султан Сулейман — Хюррем

Ты мой мускус и амбра свет, ты мной любимая душа,
Ты моя сущая звезда, ты свет сияющей луны,
Ты мой душевный близкий друг,
Моя Султанша, всех прекраснее на свете и во тьме веков,
Ты моя жизнь и бытие, ты мой эликсир и рай на свете,
Ты моя радость и весна, ты моя радость и веселье,
Мой шум и гам, моя душа, ты лучик света в тёмном царстве,
Ты моё солнце и краса, мой апельсин и мой гранат,
Ты свет в моей опочивальне, ты лишь, Госпожа, подвластна мыслям моим тайным,
И только лишь в твоих очах сияет свет благоразумья,
Ты — в султанате повелитель, ты жизнь его, его душа,
Твои глаза — мне испытанье, твой длинный волос — наказанье, ведь мысли только о тебе,
И если я — актёр, я буду во века, ввек и на века лишь воспевать тебя одну в рассказах, одах и стихах,
Пусть сердце стонет от тоски, я пьян, я болен от любви,
Я Мухибби, я пьян от счастья!

Источник фото: wallpaperscraft.com, alhorya.com

Кто из великих монархов показался вам самым большим романтиком?

• Как написать письмо эротического содержания любимому человеку, чтобы передать ему все свои чувства тела и души?
• Как воспламенить его чувства и сделать их взаимными?

Почта эротического характера

Любимый, здравствуй! Пишу тебе, так как эмоции переполняют и снова переполняют меня. Пожалуйста, все прочти от начала и до конца. Для меня это важно, потому что ты прочтешь много «великолепности», которая исходит из моей души.

Когда впервые увидела тебя – начала с ума сходить. От твоей внешности… Ты такой желанный….. От кончиков волос до самых пят! Да, нет таких, как ты…. Нет, потому что….

Мои желания

Хочу прикасаться к тебе, нежно-нежно, поглаживая каждый сантиметр твоего тела. Прикасаться пальчиками, ручками, язычком. Как тебе нравится больше? Очень люблю прикасаться к твоему малышу. Помнишь, какую часть твоего тела я называю так, и почему? Не для того, чтобы достоинство твое унизить, а для того, чтобы свою любовь и страсть к тебе выразить.

Помню, как ты раздевал меня, тихонечко, аккуратненько, будто боялся чего-то. Но боялся очень зря. Я – твоя! Я полностью твоя! Меня так раздражает то, как именно ты раздеваешь меня…. Я готова расцеловать твои руки. Можно?.. Сначала – руки, потом – шею, грудь, животик, и дальше, дальше…. Ты любишь меня целовать в такой последовательности. Я от тебя научилась этому. Еще научилась искать и находить определенные зоны. У тебя ими усыпано все тело! Я горжусь этим, но удивлена. Не встречала нигде и никогда таких, как ты. С каким я удовольствием наслаждаюсь тобой, мечтая испить до донышка тебя, ангелочек мой….

Твое божественное тепло – мой талисман

Обожаю, когда наши тела соприкасаются. Самый прелестный момент…. Когда ты входишь в меня, предварительно лаская, не переставая…. Ты это умеешь! Ласкать умеешь так сладостно, что я никогда не смогла бы сказать тебе «нет». Готова отдаваться тебе в любое время (ночи и дня). Я помню, как воспламеняешься ты, когда говорю я тебе «бери меня, любимый….». Ты пылаешь, а я люблю говорить тебе все это снова и снова… Говорить и повторять…. Практически любую секунду! Люблю, когда заводишься ты. Люблю чувствовать, как набухает твой малыш…. Люблю его брать в руки, играя с ним наманикюренными ногтиками. Я знаю, как делать это, чтобы больно тебе не сделать. Ты бы видел, в моменты эти, свои глаза! В их блеске – кайф умиротворения. Я читаю по взгляду, что ты хочешь еще и еще, что ты хочешь, чтобы эти игры никогда не заканчивались. А я готова продолжать их до самой бесконечности!

Приятно видеть, что тебе приятно

Я балдею, когда вижу, что тебе со мной приятно. Кажется, что в такой момент ты способен на все ради меня. Но пользоваться я тобой не люблю. Все, что мне нужно – это твое тело. Всё тело твое! Без него я не могу уже никак! Скажешь, что я самая пошлая пошлячка во Вселенной, но я на это не обращу совсем никакого внимания. Я снова раздену тебя, резко бросая каждый атрибут одежды далеко за пределы комнаты. Пока ты будешь делать то же самое с моей одеждой…. Я буду расцеловывать тебя неустанно. Целовать тебя – это нечто волшебное. Прости, что иногда покусываю, и ты чувствуешь боль. Не специально я это делаю, честно. Просто любовь моя меня захлестывает, я перестаю контролировать себя полностью. Да что я объясняю, когда ты все понимаешь и сам?.. Уверена, что ты то же самое ощущаешь. Но ты не говоришь это, а отдаешь объятьями….

В моих воспоминаниях

Вспоминаю наш первый раз. В нем было все. Сначала – луна, шампанское, звездочки, музыка, ночь. Потом – признания, шелковистость простыней, пламенность страстей…. Твои стоны, которые вырвались, словно на свободу, из душевных глубин, внезапно…. Ты и сам тогда испугался и не ожидал. Даже застыдился, хоть и не нужно было. Ты и мои стоны слышал. Они всегда (были и есть) настоящие, а не надменные какие-то, не искусственные.

Ты так обожаешь мои стоны! Сравниваешь их с музыкой страсти. Ты все делаешь, чтобы стоны лились рекой. Ты меня заводишь…О, как это получается у тебя! Помню, как ты имя мое шептал. А я твое — в ответ шептала, словно самые родные слова на свете. Потом нашептывала что-то типа «еще…. еще…. еще….». Да я и не помню, эти ли слова были. Главное то, что чувствовали мы, когда наши тела и сердца от чувств улетали…

Кстати, о полетах чувств….

Знаешь чего я хочу, когда мы встретимся снова? Хочу, чтобы ты вошел в меня, и после интима не пытался его доставать. Хочу чувствовать и чувствовать тебя внутри себя. Странное желание какое-то, правда? А мы, женщины, все с какими-то странностями….

Еще я хочу, чтобы мы не теряли (не тратили) даром каждую минуту. Хочу, как тогда в гостинице…. Помнишь, как занимались мы любовью, не переставая? Мы забыли и о еде, и о времени, и об усталости….. Мы жили друг в друге! Только пили, в перерывах сок грейпфрутовый, и в душ бегали. После душа – снова интимчик…. Так – несколько суток напролет. Если бы друзьям рассказали – то обзавидовались бы точно! Кстати, ты спрашивал — устраивает ли меня размер твоего малыша? Он – лучше, чем я предполагала! А сколько он может всего…. Потрясающе! Главное, что без устали может многое. Гигант половой! Тебя не обижает, надеюсь, мой такой комплимент? Я никогда и никому не говорила его! Малыш у тебя – самый нежный. Потому, что когда был наш первый раз, я не почувствовала никакой боли при первой близости. Ой, как путаются словосочетания! Это – эмоции все, эмоции….

Надеюсь, кроме тебя никто не читает мое письмо? Не считаю пошлыми наши телефонные разговоры, которые «встречались» у нас, когда ты в командировках бывал. Нам так не хватало друг друга! Интересно, слушали ли нас операторы? Такого бы наслушались! Начиналось, конечно, все с вопросов и очень банальных…. «в чем ты сейчас одета?», «какие трусики на тебе?», «какого трусики цвета?». Мне так все это нравилось…. Только не могла уснуть потом. Так сильно почувствовать тебя хотела по-настоящему…. Знаю, что тебя никуда больше отпускать не буду!

Не могу без тебя

Не могу без тела твоего… Красавчик ты мой желанный…. Береги себя, пожалуйста. И силы береги, чтобы мы еще долго, долго друг другом могли так наслаждаться. Хочу тебя, люблю…. Бери меня, родной! Я уже жду тебя…. Увидишь меня – поймешь, какой подарок достался тебе!

Целую тебя во все твои места!

Эротическое письмо – это интимное послание, мысленное прикосновение тела и души к желаемому и любимому эротическому образу своего избранника или избранницы.

Что еще можно написать любимому? —

Любовная инвалидность —

Известные письма знаменитых людей своим возлюбленным. Со временем эти письма стали достоянием общественности, и мы можем узнать не только как конкретные люди писали о любви, признавались в своих чувствах, но и как люди тех времён выражали свои чувства вообще, какими словами, оборотами… Сегодня в эпоху Интернета и мобильной связи эпистолярный жанр вымирает, но вдруг сегодня у вас появится желание написать хотя бы записку (на бумаге!), короткое послание тому, к кому вы неравнодушны. Возможно, вы сами удивитесь, на что вы способны. А пока можно поучиться этому у знаменитых людей.

Дени Дидро — Софи Волан

Я не могу уехать, не сказав Вам нескольких слов. Итак, моя любимица, Вы ждёте от меня много хорошего. Ваше счастье, даже Ваша жизнь зависит, как Вы говорите, от моей любви к Вам! Ничего не бойтесь, дорогая моя Софи; моя любовь будет длиться вечно, Вы будете жить и будете счастливы. Я никогда ещё не совершал ничего дурного и не собираюсь ступать на эту дорогу. Я весь Ваш — Вы для меня всё. Мы будем поддерживать друг друга во всех бедах, которые может послать нам судьба. Вы будете облегчать мои страдания; я буду помогать Вам в Ваших. Я смогу всегда видеть Вас такой, какой Вы были в последнее время! Что до меня, то Вы должны признать, что я остался таким же, каким Вы увидели меня в первый день нашего знакомства. Это не только моя заслуга, но ради справедливости я должен сказать Вам об этом. С каждым днём я чувствую себя все более живым. Я уверен в верности Вам и ценю Ваши достоинства все сильнее день ото дня. Я уверен в Вашем постоянстве и ценю его. Ничья страсть не имела под собой больших оснований, нежели моя. Дорогая Софи, Вы очень красивы, не правда ли? Понаблюдайте за собой — посмотрите, как идет Вам быть влюблённой; и знайте, что я очень люблю Вас. Это неизменное выражение моих чувств. Спокойной ночи, моя дорогая Софи. Я счастлив так, как только может быть счастлив человек, знающий, что его любит прекраснейшая из женщин.

Вольфганг Амадей Моцарт — Констанце

Дорогая маленькая жёнушка, у меня к тебе есть несколько поручений. Я умоляю тебя:

1. не впадай в меланхолию,
2. заботься о своем здоровье и опасайся весенних ветров,
3. не ходи гулять одна — а ещё лучше вообще не ходи гулять,
4. будь полностью уверена в моей любви. Все письма тебе я пишу, поставив перед собой твой портрет,
5. и под конец я прошу тебя писать мне более подробные письма.

Я очень хочу знать, приходил ли навестить нас шурин Хофер на следующий день после моего отъезда? Часто ли он приходит, как обещал мне? Заходят ли Лангесы иногда? Как движется работа над портретом? Как ты живёшь? Всё это, естественно, меня чрезвычайно интересует.Я умоляю тебя вести себя так, чтобы не пострадало ни твоё, ни моё доброе имя, также следи за своей внешностью. Не сердись на меня за такую просьбу. Ты должна любить меня ещё сильнее за то, что я забочусь о нашей с тобой чести.

Виктор Гюго — Адель Фуше

Несколько слов от тебя, моя любимая Адель, вновь изменили моё настроение. Да, ты можешь делать со мной всё что угодно. И завтра я непременно умру, если волшебный звук твоего голоса и нежное прикосновение твоих обожаемых губ не вдохнут в меня жизнь. С какими противоречивыми чувствами я ложился спать! Вчера, Адель, я утратил веру в твою любовь и призывал час смерти.

Я говорил себе: «Если правда, что она не любит меня, если ничто во мне не смогло заслужить благословения её любви, без которой моя жизнь лишится привлекательности, это ли не причина умереть? Должен ли я жить только ради своего личного счастья? Нет; всё моё существование посвящено ей одной, даже вопреки её желанию. И по какому праву посмел я домогаться её любви? Разве я ангел или божество? Я люблю её, это правда. Я готов с радостью принести ей в жертву всё, что она пожелает, — всё, даже надежду быть любимым ею. Нет в мире преданности большей, чем моя по отношению к ней, к её улыбке, к одному её взгляду.

Но могу ли я быть другим? Разве не она — цель всей моей жизни? Если она выкажет равнодушие ко мне, даже ненависть, это будет моим несчастьем, концом. Но не повредит ли это её счастью? Да, если она не в силах любить меня, я должен винить в этом только себя одного. Мой долг — следовать за ней по пятам, быть рядом с ней, служить преградой для всех опасностей, служить спасительным мостиком, вставать без устали между ней и всеми печалями, не требуя никакой награды, не ожидая никакой благодарности. Только бесконечное счастье даст она, если иногда соизволит бросить жалостливый взгляд на своего раба и вспомнит о нём в миг опасности! Вот так! Если она только позволит мне положить свою жизнь на то, чтобы предугадывать каждое её желание, исполнять все её капризы. Если она только разрешит мне целовать почтительно ее восхитительные следы; если она хотя бы согласится опираться на меня в тяжёлые минуты жизни. Тогда я буду обладать единственным счастьем, к которому стремлюсь.

Но если я готов пожертвовать всем ради неё, должна ли она быть благодарна мне? Её ли это вина, что я люблю её? Должна ли она считать, что обязана любить меня? Нет! Она может смеяться над моею преданностью, принимать мои услуги с ненавистью, отталкивать моё поклонение с презрением, при этом у меня ни на мгновение не будет права пожаловаться на этого ангела; не будет морального права приостановить мою щедрость по отношению к ней, щедрость, которой она пренебрегает. Каждый мой день должен быть отмечен жертвой, принесённой ей, и даже в день моей смерти не исчезнет мой неоплатный долг перед ней». Таковы мысли, моя возлюбленная Адель, посетившие меня вчера вечером. Только теперь они смешиваются с надеждой на счастье — такое великое счастье, что я не могу думать о нем без трепета.

Это правда, что ты любишь меня, Адель? Скажи, и я поверю в эту изумительную идею. Ты ведь не думаешь, что я сойду с ума от радости, бросив свою жизнь к твоим ногам, будучи уверенным, что сделаю тебя столь же счастливой, сколь счастлив я сам, будучи уверенным, что ты будешь восхищаться мной так же, как я восхищаюсь тобой? О! Твоё письмо восстановило мир в моей душе, твои слова, произнесённые этим вечером, наполнили меня счастьем. Тысяча благодарностей, Адель, мой возлюбленный ангел. Если бы я мог пасть ниц пред тобой, как перед божеством! Какое счастье ты принесла мне! Прощай, я проведу восхитительную ночь, мечтая о тебе.

Спи спокойно, позволь твоему мужу взять двенадцать поцелуев, которые ты обещала ему, помимо тех, что еще не обещаны.

Бетховен своей Возлюбленной

Даже в постели мысли мои летят к тебе, Бессмертная Любовь моя! Меня охватывает то радость, то грусть в ожидании того, что готовит нам судьба. Я могу жить либо с тобой, либо не жить вовсе. Да, я решил до тех пор блуждать вдали от тебя, пока не буду в состоянии прилететь и броситься в твои объятия, чувствовать тебя вполне своей и наслаждаться этим блаженством. Так должно быть. Ты согласишься на это, ведь ты не сомневаешься в моей верности тебе; никогда другая не овладеет моим сердцем, никогда, никогда. О, Боже, зачем расставаться с тем, что так любишь!

Жизнь, которую я веду теперь в В., тяжела. Твоя любовь делает меня одновременно счастливейшим и несчастнейшим человеком. В мои годы требуется уже некоторое однообразие, устойчивость жизни, а разве они возможны при наших отношениях? Ангел мой, сейчас узнал только, что почта уходит ежедневно, я должен закончить, чтобы ты скорей получила письмо. Будь спокойна; будь спокойна, люби меня всегда.
Какое страстное желание видеть тебя! Ты — моя Жизнь — мое Всё — прощай. Люби меня по-прежнему — не сомневайся никогда в верности любимого тобою
А.
Навеки твой,
Навеки моя,
Навеки мы — наши.

Джек Лондон — Анне Странски

Дорогая Анна:
Я говорил, что всех людей можно разделить на виды? Если говорил, то позволь уточнить - не всех. Ты ускользаешь, я не могу отнести тебя ни к какому виду, я не могу раскусить тебя. Я могу похвастаться, что из 10 человек я могу предсказать поведение девяти. Судя по словам и поступкам, я могу угадать сердечный ритм девяти человек из десяти. Но десятый для меня загадка, я в отчаянии, поскольку это выше меня. Ты и есть этот десятый.

Бывало ли такое, чтобы две молчаливые души, такие непохожие, так подошли друг другу? Конечно, мы часто чувствуем одинаково, но даже когда мы ощущаем что-то по-разному, мы все-таки понимаем друг друга, хоть у нас нет общего языка. Нам не нужны слова, произнесенные вслух. Мы для этого слишком непонятны и загадочны. Должно быть Господь смеётся, видя наше безмолвное действо.

Единственный проблеск здравого смысла во всём этом - это то, что мы оба обладаем бешенным темпераментом, достаточно огромным, что нас можно было понять. Правда, мы часто понимаем друг друга, но неуловимыми проблесками, смутными ощущениями, как будто призраки, пока мы сомневаемся, преследуют нас своим восприятием правды. И всё же я не смею поверить в то, что ты и есть тот десятый человек, поведение которого я не могу предсказать.

Меня трудно понять сейчас? Я не знаю, наверное, это так. Я не могу найти общий язык.

Огромный темперамент - вот то, что позволяет нам быть вместе. На секунду в наших сердцах вспыхнула сама вечность и нас притянуло к друг другу, несмотря на то, что мы такие разные.

Я улыбаюсь, когда ты проникаешься восторгом? Эта улыбка, которую можно простить - нет, это завистливая улыбка. 25 лет я прожил в подавленном состоянии.

Я научился не восхищаться. Это такой урок, который невозможно забыть. Я начинаю забывать, но этого мало. В лучшем случае, я надеюсь, что до того, как я умру, я забуду всё, или почти всё. Я уже могу радоваться, я учусь этому понемножку, я радуюсь мелочам, но я не могу радоваться тому, что во мне, моим самым сокровенным мыслям, я не могу, не могу. Я выражаюсь неясно? Ты слышишь мой голос? Боюсь нет. На свете есть много лицемерных позёров. Я самый успешный из них.

Наполеон Бонапарт — Жозефине

Не было дня, чтобы я не любил тебя; не было ночи, чтобы я не сжимал тебя в своих объятиях. Я не выпиваю и чашки чая, чтобы не проклинать свою гордость и амбиции, которые вынуждают меня оставаться вдалеке от тебя, душа моя. В самом разгаре службы, стоя во главе армии или проверяя лагеря, я чувствую, что мое сердце занято только возлюбленной Жозефиной. Она лишает меня разума, заполняет собой мои мысли. Если я удаляюсь от тебя со скоростью течения Роны, это означает только то, что я, возможно, вскоре увижу тебя. Если я встаю среди ночи, чтобы сесть за работу, это потому, что так можно приблизить момент возвращения к тебе, любовь моя. В своем письме от 23 и 26 вантоза ты обращаешься ко мне на «Вы». «Вы»? А, черт! Как ты могла написать такое? Как это холодно!..

…Жозефина! Жозефина! Помнишь ли ты, что я тебе сказал когда-то: природа наградила меня сильной, непоколебимой душой. А тебя она вылепила из кружев и воздуха. Ты перестала любить меня? Прости меня, любовь всей моей жизни, моя душа разрывается.

Марк Твен - Ливи

Ливи, дорогая, сегодня мы с радостным гиканьем шесть часов подряд лазали вверх и вниз по крутым холмам, в грязных и мокрых башмаках, под дождём, который не прекращался ни на минуту. Всю дорогу я был бодр и свеж, как жаворонок, и прибыл на место без малейшего чувства усталости. Мы помылись, вылили воду из ботинок, поели, разделись и улеглись спать на два с половиной часа, пока наши одёжки и снаряжение сохли, а ботинки ещё и подвергались чистке. Потом мы надели ещё тёплую одежду и отправились к столу. Я завёл несколько милых друзей-англичан и завтра увижусь с ними в Зерматте.

Собрал маленький букет цветов, но они завяли. Я отправил тебе полную коробку цветов вчера вечером из Люкербада. Я только что послал телеграмму, чтобы ты завтра передала семейные новости по телеграфу мне в Рифель. Надеюсь, у вас всё в порядке и вы так же весело проводите время, как и мы. Люблю тебя, моё сердечко, тебя и деток. Передай мою любовь Кларе Сполдинг, а также ребятишкам.

Чарльз Дарвин — Эмме Веджвуд

Не могу передать тебе, какое удовольствие я получил от визита к Маерам. Я предвкушал будущую безмятежную жизнь: очень надеюсь, что ты сможешь быть так же счастлива, как я. Но, когда я думаю об этом, меня пугает, что ты не привыкла к такому образу жизни. Сегодня утром я думал о том, как случилось, что на меня, человека общительного и сугубо рационального, так благотворно действует счастье, и тишина, и уединение. Объяснение, полагаю, достаточно просто, я говорю о нём потому, что оно даст тебе надежду, что со временем я стану менее неотесанным и грубым.

Всему виной пять лет моего путешествия (и, конечно, последние два года), которые, можно сказать, стали началом моей настоящей жизни. Несмотря на активный образ жизни, который я там вёл — восхищался невиданными животными, путешествовал по диким пустыням или непроходимым лесам, расхаживал по палубе старины «Бигля» в ночи — истинное наслаждение доставляло мне только то, что происходило в моей голове. Прости мой эгоизм, я рассказываю об этом в надежде, что ты облагородишь меня, научишь находить счастье не только в построении теорий и осмысливании фактов в тишине и одиночестве.

Дражайшая моя Эмма, я горячо молюсь, чтобы ты никогда не пожалела ни о чём, и я добавлю ещё кое-что — ты получишь во вторник: моя дорогая будущая жена, да благословит тебя Бог…

Сегодня после церкви заходили Лайелы; Лайел так занят геологией, что ему необходима разгрузка; в качестве почётного гостя я обедаю у них во вторник. Сегодня мне было немного стыдно за себя, мы говорили около получаса и всё о геологии, а бедная миссис Лайел сидела рядом, подобно монументу, воплощающему терпение. Наверное, мне стоит попрактиковаться в общении с женским полом, хотя не заметил, чтобы Лайел испытывал хоть какие-то угрызения совести. Надеюсь со временем укрепить свою совесть: немногие мужья, кажется, считают это трудным делом.

После возвращения я несколько раз заглядывал в нашу гостиную, чему ты охотно поверишь. Полагаю, мой вкус в выборе цвета уже испорчен, поскольку я заявляю, что комната смотрится уже менее безобразной. Я получил так много удовольствия, находясь в доме, что, наверное, стал похож на ребёнка-переростка, увлечённого новой игрушкой. Но все же я не совсем ребёнок, поскольку страстно желаю иметь жену и друга.

Оноре де Бальзак — графине Эвелине Ганской

Как бы хотелось мне провести день у Ваших ног; положив голову Вам на колени, грезить о прекрасном, в неге и упоении делиться с Вами своими мыслями, а иногда не говорить вовсе, но прижимать к губам край Вашего платья!.. О, моя любовь, Ева, отрада моих дней, мой свет в ночи, моя надежда, восхищение, возлюбленная моя, драгоценная, когда я увижу Вас? Или это иллюзия? Видел ли я Вас? О боги! Как я люблю Ваш акцент, едва уловимый, Ваши добрые губы, такие чувственные, — позвольте мне сказать это Вам, мой ангел любви.

Я работаю днём и ночью, чтобы приехать и побыть с Вами две недели в декабре. По дороге я увижу Юрские горы, покрытые снегом, и буду думать о снежной белизне плеч моей любимой. Ах! Вдыхать аромат волос, держать за руку, сжимать Вас в объятиях — вот откуда я черпаю вдохновение! Мои друзья изумляются несокрушимости моей силы воли. Ах! Они не знают моей возлюбленной, той, чей чистый образ сводит на нет все огорчение от их желчных выпадов. Один поцелуй, мой ангел, один медленный поцелуй, и спокойной ночи!

Екатерина Великая — князю Григорию Потёмкину

Ноября 15 ч. 1789 г.

Д руг м ой любезный, князь Григорий Александрович. Не даром я тебя люблю и жаловала, ты совершенно оправдываешь мой выбор и моё о тебе мнение; ты отнюдь не хвастун, и выполнил все предположения, и цесарцев выучил турков победить; тебе Бог помогает и благословляет, ты покрыть славою, я посылаю к тебе лавровый венец, который ты заслужил (но он ещё не готов); теперь, мой друг, прошу тебя, не спесивься, не возгордись, но покажи свету великость своей души, которая в счастье столь же ненадменна, как и не унывает в неудаче. Il n’y a pas de douceur mon ami que je ne voudrais vous dire: Vous etes charmant d’avoir pris Benders sans qu’il en aye coute un seul homme.

Усердие и труд твой умножили бы во мне благодарность, если б она и без того не была такова, что увеличиться уже не может. Бога прошу да укрепить силы твои; меня болезнь твоя очень беспокоила, однако, не имея от тебя более двух недель писем, я думала, что возишься около Бендер, либо завёл мирные переговоры. Теперь вижу, что догадка моя не была без основания. Нетерпеливо буду ожидать приезда Попова; будь уверен, что я для твоей вверенной армии генералитета всё сделаю, что только возможно будет, равномерно и для войска: их труды и рвение того заслужили. Как обещанную записку о цесарских награждениях получу, то и тебе скажу и мое мнение.

Любопытна я видеть письма Волосского господаря и капитана-паши бывшего о перемирии и твои ответы; всё cиe уже имеет запах мира, и тем самым непротивно. План о Польше, как его получу, то рассмотрю и не оставлю тебе, как скоро возможно, дать решительный ответь. В Финляндии начальника переменить крайне нужно, ни в чем на теперешнего положиться нельзя; в Нейшлот я сама принуждена была послать соль отсюда, ибо люди без соли в крепости; я велела мясо дать людям, а он мясо поставил в Выборг, где мясо сгнило без пользы; ни на что не решится; одним словом, неспособен к предводительству, и под ним генералы шалят и интригуют, а дела не делают, когда прилично; из сего можешь судить, сколько нужно сделать перемен там. Присланного от тебя молодца я пожаловала полковником и в флигель-адьютанты за добрые вести. L’enfant* trouve que Vous avez plus d’esprit et que Vous etes plus amusant et plus aimable, que tous ceux qui Vous entourent; mais sur cegi gardez nous le secret car il ignore que je sais cela; за весьма ласковой твой приём они крайне благодарны; брат их Димитрий женится у Вяземского на третьей дочери.

Александр Грибоедов — Нине Чавчавадзе

Душенька. Завтра мы отправляемся в Тейран, до которого отсюда четыре дни езды. Вчера я к тебе писал с нашим одним подданным, но потом расчёл, что он не доедет до тебя прежде двенадцати дней, так же к M-me Macdonald, вы вместе получите мои конверты. Бесценный друг мой, жаль мне тебя, грустно без тебя как нельзя больше. Теперь я истинно чувствую, что значит любить. Прежде расставался со многими, к которым тоже крепко был привязан, но день, два, неделя, и тоска исчезала, теперь чем далее от тебя, тем хуже. Потерпим ещё несколько, Ангел мой, и будем молиться Богу, чтобы нам после того никогда боле не разлучаться. Пленные здесь меня с ума свели. Одних не выдают, другие сами не хотят возвратиться. Для них я здесь даром прожил, и совершенно даром.

Дом у нас великолепный, и холодный, каминов нет, и от мангалов у наших у всех головы пересохли. Вчера меня угощал здешний Визирь, Мирза Неби, брать его женился на дочери здешнего Шахзады, и свадебный пир продолжается четырнадцать дней, на огромном двор несколько комнат, в которых угощение, лакомство, ужин, весь двор покрыт обширнейшим полотняным навесом, в роде палатки, и богато освещён, в середине Театр, разные представления, как те, которые мы с тобою видели в Табризе, кругом гостей человек до пятисот, сам молодой ко мне являлся в богатом убранстве.

Однако, душка, свадьба наша была веселее, хотя ты не Шахзадинская дочь, и я незнатный человек. Помнишь, друг мой неоценённый, как я за тебя сватался, без посредников, тут не было третьего. Помнишь, как я тебя в первый раз поцеловал, скоро и искренно мы с тобой сошлись, и на веки. Помнишь первый вечер, как маменька твоя и бабушка, и Прасковья Николаевна сидели на крыльце, а мы с тобою в глубине окошка, как я тебя прижимал, а ты, душка, раскраснелась, я учил тебя, как надобно целоваться крепче и крепче. А как я потом воротился из лагеря, заболел, и ты у меня бывала. Душка!.. Когда я к тебе ворочусь! Знаешь, как мне за тебя страшно, всё мне кажется, что опять с тобою то же случится, как за две недели перед моим отъездом. Только и надежды, что на Дереджану, она чутко спит по ночам, и от тебя не будет отходить. Поцелуй ее, душка, и Филиппу и Захарию скажи, что я их по твоему письму благодарю. Если ты будешь ими довольна, то я буду уметь и их сделать довольными. Давеча я осматривал здешний город, богатые мечети, базар, караван-сарай, но всё в развалинах, как вообще здешнее Государство. На будущий год, вероятно, мы эти места вместе будем проезжать, и тогда всё мне покажется в лучшем виде.

Прощай, Ниночка, Ангельчик мой. Теперь 9 часов вечера, ты, верно, спать ложишься, а у меня уже пятая ночь, как вовсе бессонница. Доктор говорит от кофе. А я думаю совсем от другой причины. Двор, в котором свадьбу справляют, недалек от моей спальной, поют, шумят, и мне не только непротивно, а даже кстати, по крайней мере, не чувствую себя совсем одиноким. Прощай, бесценный друг мой ещё раз, поклонись Агалобеку, Монтису и прочим. Целую тебя в губки, в грудку, ручки, ножки и всю тебя от головы до ног. Завтра Рождество, поздравляю тебя, миленькая моя, душка. Я виноват (сам виноват и телом), что ты большой этот праздник проводишь так скучно, в Тифлисе ты бы веселилась. Прощай, мои все тебе кланяются.

Любовные письма Александра Пушкина Наталии Гончаровой

Москва, в марте 1830 г. (Черновое, по-французски.)

Сегодня — годовщина того дня, когда я вас впервые увидел; этот день… в моей жизни…
Чем боле я думаю, тем сильнее убеждаюсь, что моё существование не может быть отделено от вашего: я создан для того, чтобы любить вас и следовать за вами; все другие мои заботы — одно заблуждение и безумие. Вдали от вас меня неотступно преследуют сожаления о счастье, которым я не успел насладиться. Рано или поздно, мне, однако, придётся всё бросить и пасть к вашим ногам. Мысль о том дне, когда мне удастся иметь клочок земли в… одна только улыбается мне и оживляет среди тяжелой тоски. Там мне можно будет бродить вокруг вашего дома, встречать вас, следовать за вами…

Я отправляюсь в Нижний, без уверенности в своей судьбе. Если ваша мать решилась расторгнуть нашу свадьбу, и вы согласны повиноваться ей, я подпишусь подо всеми мотивами, какое ей будет угодно привести мне, даже и в том случае, если они будут настолько основательны, как сцена, сделанная ею мне вчера, и оскорбления, которыми ей угодно было меня осыпать. Может быть, она права, и я был неправ, думая одну минуту, что я был создан для счастья. Во всяком случай, вы совершенно свободны; что же до меня, то я даю вам честное слово принадлежать только вам, или никогда не жениться.
А. П.

Въезд в Москву запрещён, и вот я заперт в Болдине. Именем неба молю, дорогая Наталья Николаевна, пишите мне, несмотря на то, что вам не хочется писать. Скажите мне, где вы? Оставили ли вы Москву? Нет ли окольного пути, который мог бы меня привести к вашим ногам? Я совсем потерял мужество, и не знаю в самом деле, что делать. Ясное дело, что в этом году (будь он проклят!) нашей свадьбе не бывать. Но неправда ли, вы оставили Москву? Добровольно подвергать себя опасности среди холеры было бы непростительно. Я хорошо знаю, что всегда преувеличивают картину её опустошений и число жертв; молодая женщина из Константинополя говорила мне когда-то, что только la canaille умирает от холеры — всё это прекрасно и превосходно; но всё же нужно, чтобы порядочные люди принимали меры предосторожности, так как именно это спасает их, а вовсе не их элегантность и не их хорошей тон. Итак, вы в деревне хорошо укрыты от холеры, неправда ли?

Пришлите мне ваш адрес и бюллетень о вашем здоровье! Мы не окружены карантинами, но эпидемия ещё не проникла сюда. Болдино имеет вид острова, окружённого скалами. Ни соседа, ни книги. Погода ужасная. Я провожу моё время в том, что мараю бумагу и злюсь. Не знаю, что делается на белом свете, и как поживает мой друг Полиньяк. Напишите мне о том, так как я совсем не читаю журналов. Я становлюсь совершенным идиотом: как говорится — до святости. Что дедушка с его медной бабушкой? Оба живы и здоровы, неправда ли? Передо мной теперь географическая карта; я смотрю, как бы дать крюку и приехать к вам через Кяхту или через Архангельск? Дело в том, что для друга семь верст — не крюк; а ехать прямо в Москву, значить, семь верст киселя есть (да ещё какого! московского!). Вот, поистине, плохие шутки. Je ris jaune, как говорят пуассардки. Прощайте. Повергните меня к ногам вашей maman; мои сердечные приветы всему семейству. Прощайте, мой прелестный ангел. Целую кончики ваших крыльев, как говорил Вольтер людям, которые не стоили вас.

Лев Толстой — Софии Бернс

Софья Андреевна, мне становится невыносимо. Три недели я каждый день говорю: нынче все скажу, и ухожу с той же тоской, раскаянием, страхом и счастьем в душе. И каждую ночь, как и теперь, я перебираю прошлое, мучаюсь и говорю: зачем я не сказал, и как, и что бы я сказал. Я беру с собою это письмо, чтобы отдать его вам, ежели опять мне нельзя, или недостанет духу сказать вам всё. Ложный взгляд вашего семейства на меня состоит в том, как мне кажется, что я влюблён в вашу сестру Лизу. Это несправедливо. Повесть ваша засела у меня в голове, оттого, что, прочтя её, я убедился в том, что мне, Дублицкому, не пристало мечтать о счастье, что ваши отличные поэтические требования любви… что я не завидую и не буду завидовать тому, кого вы полюбите. Мне казалось, что я могу радоваться на вас, как на детей.

В Ивицах я писал: «Ваше присутствие слишком живо напоминаешь мне мою старость, и именно вы». Но и тогда, и теперь я лгал перед собой. Ещё тогда я мог бы оборвать всё и опять пойти в свой монастырь одинокого труда и увлечения делом. Теперь я ничего не могу, а чувствую, что напутал у вас в семействе; что простые, дорогие отношения с вами, как с другом, честным человеком потеряны. И я не могу ухать и не смею остаться. Вы честный человек, руку на сердце, не торопясь, ради Бога не торопясь, скажите, что мне делать? Чему посмеёшься, тому поработаешь. Я бы помер со смеху, если бы месяц тому назад мне сказали, как я мучаюсь, и счастливо мучаюсь это время. Скажите, как честный человек, хотите ли вы быть моей женой? Только ежели от всей души, смело вы можете сказать: да, а то лучше скажите: нет, ежели в вас есть тень сомнения в себе. Ради Бога, спросите себя хорошо. Мне страшно будет услышать: нет, но я его предвижу и найду в себе силы снести. Но ежели никогда мужем я не буду любимым так, как я люблю, это будет ужасно!

Что может быть приятнее голоса любимого человека? Что может быть долгожданнее его слов? Сейчас, что бы услышать предмет своего обожания нам достаточно набрать заветные цифры… А как же раньше? Как общались эти влюбленные, которые были разбросаны судьбой на расстояния? Раньше были письма, послания и записки, в которых таились самые нежные слова и самые искренние признания…

Наполеон Бонапарт — Жозефине

«Не было дня, чтобы я не любил тебя; не было ночи, чтобы я не сжимал тебя в своих объятиях. Я не выпиваю и чашки чая, чтобы не проклинать свою гордость и амбиции, которые вынуждают меня оставаться вдалеке от тебя, душа моя. В самом разгаре службы, стоя во главе армии или проверяя лагеря, я чувствую, что мое сердце занято только возлюбленной Жозефиной. Она лишает меня разума, заполняет собой мои мысли.

Если я удаляюсь от тебя со скоростью течения Роны, это означает только то, что я, возможно, вскоре увижу тебя. Если я встаю среди ночи, чтобы сесть за работу, это потому, что так можно приблизить момент возвращения к тебе, любовь моя. В своем письме от 23 и 26 вантоза ты обращаешься ко мне на „Вы“. „Вы“ ? А, черт! Как ты могла написать такое? Как это холодно!..

Жозефина! Жозефина! Помнишь ли ты, что я тебе сказал когда-то: природа наградила меня сильной, непоколебимой душой. А тебя она вылепила из кружев и воздуха. Ты перестала любить меня? Прости меня, любовь всей моей жизни, моя душа разрывается.

Сердце моё, принадлежащее тебе, полно страха и тоски...

Мне больно оттого, что ты не называешь меня по имени. Я буду ждать, когда ты напишешь его. Прощай! Ах, если ты разлюбила меня, значит, ты меня никогда не любила! И мне будет о чем сожалеть!»

Дени Дидро — Софи Волан

«Я не могу уехать, не сказав Вам нескольких слов. Итак, моя любимица, Вы ждёте от меня много хорошего. Ваше счастье, даже Ваша жизнь зависит, как Вы говорите, от моей любви к Вам!

Ничего не бойтесь, дорогая моя Софи; моя любовь будет длиться вечно, Вы будете жить и будете счастливы. Я никогда ещё не совершал ничего дурного и не собираюсь ступать на эту дорогу. Я весь Ваш — Вы для меня всё. Мы будем поддерживать друг друга во всех бедах, которые может послать нам судьба. Вы будете облегчать мои страдания; я буду помогать Вам в Ваших. Я смогу всегда видеть Вас такой, какой Вы были в последнее время! Что до меня, то Вы должны признать, что я остался таким же, каким Вы увидели меня в первый день нашего знакомства.

Это не только моя заслуга, но ради справедливости я должен сказать Вам об этом. С каждым днём я чувствую себя все более живым. Я уверен в верности Вам и ценю Ваши достоинства все сильнее день ото дня. Я уверен в Вашем постоянстве и ценю его. Ничья страсть не имела под собой больших оснований, нежели моя.

Дорогая Софи, Вы очень красивы, не правда ли? Понаблюдайте за собой — посмотрите, как идет Вам быть влюблённой; и знайте, что я очень люблю Вас. Это неизменное выражение моих чувств.

Спокойной ночи, моя дорогая Софи. Я счастлив так, как только может быть счастлив человек, знающий, что его любит прекраснейшая из женщин».

Джон Китс — Фанни Браун

«Милая моя девочка!

Ничто в мире не могло одарить меня большим наслаждением, чем твоё письмо, разве что ты сама. Я почти уже устал поражаться тому, что мои чувства блаженно повинуются воле того существа, которое находится сейчас так далеко от меня.

Даже не думая о тебе, я ощущаю твоё присутствие, и волна нежности охватывает меня. Все мои мысли, все мои безрадостные дни и бессонные ночи не излечили меня от любви к Красоте. Наоборот, эта любовь стала такой сильной, что я в отчаянии оттого, что тебя нет рядом, и вынужден в унылом терпении превозмогать существование, которое нельзя назвать Жизнью. Никогда прежде я не знал, что есть такая любовь, какую ты подарила мне. Я не верил в неё; я боялся сгореть в её пламени. Но если ты будешь любить меня, огонь любви не сможет опалить нас — он будет не больше, чем мы, окроплённые росой Наслаждения, сможем вынести.

Ты упоминаешь „ужасных людей“ и спрашиваешь, не помешают ли они нам увидеться вновь. Любовь моя, пойми только одно: ты так переполняешь моё сердце, что я готов превратиться в Ментора, едва заметив опасность, угрожающую тебе. В твоих глазах я хочу видеть только радость, на твоих губах — только любовь, в твоей походке — только счастье...

Всегда твой, моя любимая! Джон Китс»

Александр Пушкин — Наталье Гончаровой

Москва, в марте 1830 г. (Черновое, по-французски.)

«Сегодня — годовщина того дня, когда я вас впервые увидел; этот день в моей жизни. Чем более я думаю, тем сильнее убеждаюсь, что моё существование не может быть отделено от вашего: я создан для того, чтобы любить вас и следовать за вами; все другие мои заботы — одно заблуждение и безумие.

Вдали от вас меня неотступно преследуют сожаления о счастье, которым я не успел насладиться. Рано или поздно, мне, однако, придётся всё бросить и пасть к вашим ногам. Мысль о том дне, когда мне удастся иметь клочок земли в... одна только улыбается мне и оживляет среди тяжелой тоски. Там мне можно будет бродить вокруг вашего дома, встречать вас, следовать за вами...»

Оноре де Бальзак — Эвелине Ганской

«Как бы хотелось мне провести день у Ваших ног; положив голову Вам на колени, грезить о прекрасном, в неге и упоении делиться с Вами своими мыслями, а иногда не говорить вовсе, но прижимать к губам край Вашего платья!..

О, моя любовь, Ева, отрада моих дней, мой свет в ночи, моя надежда, восхищение, возлюбленная моя, драгоценная, когда я увижу Вас? Или это иллюзия? Видел ли я Вас? О боги! Как я люблю Ваш акцент, едва уловимый, Ваши добрые губы, такие чувственные, — позвольте мне сказать это Вам, мой ангел любви.

Я работаю днём и ночью, чтобы приехать и побыть с Вами две недели в декабре. По дороге я увижу Юрские горы, покрытые снегом, и буду думать о снежной белизне плеч моей любимой. Ах! Вдыхать аромат волос, держать за руку, сжимать Вас в объятиях — вот откуда я черпаю вдохновение! Мои друзья изумляются несокрушимости моей силы воли. Ах! Они не знают моей возлюбленной, той, чей чистый образ сводит на нет все огорчение от их желчных выпадов. Один поцелуй, мой ангел, один медленный поцелуй, и спокойной ночи!»

Альфред де Мюссе — Жорж Санд

«Моя дорогая Жорж, мне нужно сказать Вам кое-что глупое и смешное. Я по-дурацки пишу Вам, сам не знаю почему, вместо того чтобы сказать Вам все это, вернувшись с прогулки. Вечером же впаду из-за этого в отчаяние. Вы будете смеяться мне в лицо, сочтете меня фразёром. Вы укажете мне на дверь и станете думать, что я лгу.

Я влюблён в Вас. Я влюбился в Вас с первого дня, когда был у Вас. Я думал, что исцелюсь от этого очень просто, видясь с Вами на правах друга. В Вашем характере много черт, способных исцелить меня; я изо всех сил старался убедить себя в этом. Но минуты, которые я провожу с Вами, слишком дорого мне обходятся. Лучше уж об этом сказать — я буду меньше страдать, если Вы укажете мне на дверь сейчас...

Но я не хочу ни загадывать загадок, ни создавать видимость беспричинной ссоры. Теперь, Жорж, Вы, как обычно, скажете: „Ещё один докучный воздыхатель!“ Если я для Вас не совсем первый встречный, то скажите мне, как Вы сказали бы это мне вчера в разговоре о ком-то ещё, — что мне делать.

Но умоляю, — если Вы собираетесь сказать мне, что сомневаетесь в истинности того, что я Вам пишу, то лучше не отвечайте вовсе. Я знаю, что Вы обо мне думаете; говоря это, я ни на что не надеюсь. Я могу только потерять друга и те единственно приятные часы, которые провёл в течение последнего месяца. Но я знаю, что Вы добры, что Вы любили, и я вверяюсь вам, не как возлюбленной, а как искреннему и верному товарищу.

Жорж, я поступаю как безумец, лишая себя удовольствия видеть Вас в течение того короткого времени, которое Вам остается провести в Париже до отъезда в Италию. Там мы могли бы провести восхитительные ночи, если бы у меня было больше решительности. Но истина в том, что я страдаю, и мне не хватает решительности».

Лев Толстой — Софии Бернс

«Софья Андреевна, мне становится невыносимо. Три недели я каждый день говорю: нынче все скажу, и ухожу с той же тоской, раскаянием, страхом и счастьем в душе. И каждую ночь, как и теперь, я перебираю прошлое, мучаюсь и говорю: зачем я не сказал, и как, и что бы я сказал. Я беру с собою это письмо, чтобы отдать его вам, ежели опять мне нельзя, или недостанет духу сказать вам всё.

Ложный взгляд вашего семейства на меня состоит в том, как мне кажется, что я влюблён в вашу сестру Лизу. Это несправедливо. Повесть ваша засела у меня в голове, оттого, что, прочтя её, я убедился в том, что мне, Дублицкому, не пристало мечтать о счастье, что ваши отличные поэтические требования любви... что я не завидую и не буду завидовать тому, кого вы полюбите. Мне казалось, что я могу радоваться на вас, как на детей...

Скажите, как честный человек, хотите ли вы быть моей женой? Только ежели от всей души, смело вы можете сказать: да, а то лучше скажите: нет, ежели в вас есть тень сомнения в себе. Ради Бога, спросите себя хорошо. Мне страшно будет услышать: нет, но я его предвижу и найду в себе силы снести. Но ежели никогда мужем я не буду любимым так, как я люблю, это будет ужасно!»

Вольфганг Амадей Моцарт — Констанце

«Дорогая маленькая жёнушка, у меня к тебе есть несколько поручений. Я умоляю тебя:

1) не впадай в меланхолию,
2) заботься о своем здоровье и опасайся весенних ветров,
3) не ходи гулять одна — а ещё лучше вообще не ходи гулять,
4) будь полностью уверена в моей любви. Все письма тебе я пишу, поставив перед собой твой портрет.

5) Я умоляю тебя вести себя так, чтобы не пострадало ни твоё, ни моё доброе имя, также следи за своей внешностью. Не сердись на меня за такую просьбу. Ты должна любить меня ещё сильнее за то, что я забочусь о нашей с тобой чести.
6) и под конец я прошу тебя писать мне более подробные письма.

Я очень хочу знать, приходил ли навестить нас шурин Хофер на следующий день после моего отъезда? Часто ли он приходит, как обещал мне? Заходят ли Лангесы иногда? Как движется работа над портретом? Как ты живёшь? Всё это, естественно, меня чрезвычайно интересует».

link

1 вариант

Любимый, я очень жду того, дня, когда мы сможем уединиться и весь остальной мир кроме нашего собственного перестанет для нас существовать. Всякий раз, прежде чем заснуть я представляю этот день, день, когда ты увезешь меня далеко – далеко и обнимешь крепко – крепко. Это будет наше лучшее время, время, когда счастье до краев наполнит наши влюбленные сердца. Я мечтаю поскорее забыться в твоих крепких объятиях и, не замечая ничего вокруг дышать с тобой в унисон.

Только один мужчина в мире может сделать меня по – настоящему счастливой, и этот мужчина ты! Единственный мой, любимый! Я люблю в тебе абсолютно все, люблю каждую частичку тебя. Твоя улыбка и прикосновения – мой рай. Хочется, чтобы ты никогда не сводил с меня своего взгляда, который заставляет мое любящее сердце биться еще сильнее. Ты мое счастье, моя жизнь, самый прекрасный человек в этом мире. Моя любовь к тебе настолько сильна, что будет согревать тебя своим теплом всюду, как бы далеко ты не оказался и оберегать от всех бед. Вопреки всем обстоятельствам, какие когда – либо попытаются нас разлучить, я верю, что мы всегда будем вместе.

Никогда не сомневайся, что ты всегда в моем сердце, что бы, не случилось и это навсегда. Никто и никогда не сможет этого изменить. Ты постоянно в моих мыслях и желаниях о нашей совместной жизни. Все, чего я хочу это чтобы ты всегда был рядом, 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, 365 дней в году. Я навсегда оставила прошлое в прошлом, будто его никогда и не было. Я думаю только о будущем, нашем совместном будущем. До встречи с тобой я даже и подумать не могла, что такое возможно. А еще ни с кем и никогда время не пролетало так быстро, что хочется остановить мгновения, когда мы вместе. Мне настолько хорошо рядом с тобой, что не хочется расставаться не на минуту. Ты тот, с кем всегда и везде легко, спокойно и уютно. Котенок мой, самый родной и желанный как же я хочу поскорее встретиться и почувствовать тепло твоих ладоней, согревающих мои руки.

Сама не знаю, зачем пишу все это, наверно от того, что мои чувства к тебе настолько сильны, что просятся наружу, требуют, чтобы ты узнал о них. Не могу отделаться от чувства, будто мы с тобой знакомы всю жизнь. Знаешь, увидев тебя впервые первое, что я подумала это: может ли у нас что – то получиться? Как мы оба теперь знаем — получилось! Я очень дорожу твоей улыбкой, и мне кажется, что сейчас ты улыбаешься. Солнышко мое, как же тяжело на сердце от того, что ты сейчас не рядом. Я постоянно думаю о тебе, живу мечтами о будущем, в котором мы, наконец – то вместе. Скорее бы тебя увидеть, взглянуть в твои бездонные глаза и прикоснуться губами к твоим губам. Моя вера, в то, что мы будем вместе непоколебима, ведь мы оба этого хотим. Наше счастье в наших руках. У нас впереди счастливое будущее. Целую тебя нежно, обнимаю крепко и преданно жду… Твоя любимая девочка!

P.S. Любимый мой, знай, что как бы далеко мы не были друг от друга, сколько бы километров нас не разделяло, я всегда рядом. Я рядом в любое время года, в любую погоду, будь то серая дождливая осень или жаркое яркое лето. Я ласкаю тебя порывами ветра, обнимаю лучами солнца. Вместе мы все преодолеем, нам по силам любые трудности. Я доверяю тебе и верю в нас.

2 вариант

Мой милый! Мой единственный мужчина, спасибо тебе за твое присутствие в моей жизни. Никто кроме тебя не сможет сделать мою жизнь такой счастливой, какой делаешь ее ты. Твое «люблю» для меня дороже всех богатств. Ради того, чтобы сделать тебя счастливым я готова пожертвовать всем, что у меня есть. Пусть моя любовь хранит тебя всюду, где бы ты не находился, чем бы не занимался!

Мой красивый, сильный и мудрый я говорю тебе спасибо абсолютно за все, даже за твои недостатки. Врединка мой J Ты показал мне, что такое настоящая любовь и я благодарна тебе за это. Я счастлива, что мы познакомились. Я не желаю иного счастья, чем счастье любить тебя и чувствовать, что это взаимно. Я страшно боюсь потерять это счастье и иногда (быть может, слишком частоJ) мои поступки кажутся тебе глупыми. Мне важно чувствовать, что ты доверяешь мне и нуждаешься во мне также сильно, как я в тебе и видеть тебя счастливым. Мой родной, прошу тебя, давай мы никогда не будем ссориться и обманывать друг друга.

Любовь моя, мы должны быть друг другу опорой и поддержкой, беречь друг друга и понимать. Мы уже через многое прошли и еще пройдем вместе. Роднуль, я тебя никому не отдам. Люблю и ценю.

3 вариант

Я думала, что сбегаю от тебя, но поняла, что это была попытка сбежать от самой себя. Но сбежать от себя, как известно, невозможно также, как и невозможно перестать думать о тебе. Все попытки тебя забыть тщетны. Разумом я все понимаю, а сердцем не хочу забывать. Мне необходимо тебя забыть, но это выше моих сил.

Ты моя вселенная. Без тебя мне ничего в этой жизни не нужно и не важно. Без тебя жизнь теряет смысл. Я не хочу просыпаться без тебя, не хочу дышать, ведь мой кислород – это ТЫ! Жизнь моя, я задыхаюсь без тебя!

Я больше не надеюсь, когда – либо увидеть тебя вновь. Я знаю, что для тебя меня будто никогда и не существовало. Это больно, но это правда, и я ее принимаю. Теперь это единственный способ приблизиться к тебе и рассказать о любви, которая разрывает мое сердце в клочья. За неимением другой возможности поговорить с тобой я выбрала эту.

С момента твоего исчезновения прошел казалось бы всего месяц, но для меня это самый долгий месяц, для меня это целая вечность. Но моя рана кровоточит так, словно это было вчера. Мне кажется, что ты вышел на пару минут и вот – вот вернешься. Я отказываюсь верить, что это навсегда. Все в прошлом, но я до сих пор живу воспоминаниями, в которых ты рядом. Но тебя нет… А без тебя нет и меня. Отпусти меня, прошу тебя, отпусти…

Жизнь моя, это ложь, я не хочу, чтобы ты меня отпускал… Никогда. Никогда не отпускай меня. Я обещала себе, что больше не напишу тебе, но вновь нарушила обещание. Мне это необходимо, ведь я вижу тебя во всех и во всем. Ты всюду. Я наполнена тобой. Единственный смысл моей жизни – это ТЫ. И даже если мы больше никогда не встретимся, знай, что я всегда буду только твоей. Кого бы я не встречала на своем пути, я вижу в них лишь твои черты, есть только ТЫ и никого больше. Я не желаю этого. Я ищу тебя в других, но никто не способен тебя заменить, слышишь, никто. Ты один такой, единственный, все остальные и мизинца твоего не стоят. Я повторюсь, но ты – моя жизнь, ее единственный смысл, моя душа. Знаю, что ты никогда не прочтешь этих строк, но все же прости, что надоедаю. Ты всего лишь моя иллюзия. Я тебя придумала. Но это единственный способ выговориться.

Где – то там, в глубине моего сердца я искренне желаю тебе счастья. Мне страшно, страшно быть для тебя навязчивой и надоесть, страшно показаться чересчур откровенной. Забавно…

Даже я нахожу это забавным. Хотя, знаешь, меня не осталось. Я лишь оболочка без души. Моя душа, принадлежащая только тебе мертва. Она больше не принадлежит мне.

Все, что держит меня на этом свете это желание хотя бы издалека, хотя бы ненадолго дарить тебе частичку своей любви. Я живу лишь верой в это, надеждой, которая заставляет мое сердце биться. Я благодарна тебе…

4 вариант

Я устала пытаться тебе что — то доказать. Ты волен думать так, как тебе хочется. Единственное, Андрей, чего я хочу, это чтобы ты знал, что ты причина моего безумия. Без тебя мне не найти покой, я не в силах себя контролировать, когда ты рядом. Моя любовь к тебе принесла мне страдание, сопровождающееся страхом тебя потерять. Ты стал моей единственной мечтой, все остальные по сравнению с тобой померкли. Я отдала тебе себя без остатка и сожаления.

Любимый, мне не нужен никто кроме тебя. Я вся твоя. Не отпускай меня… Пожалуйста, будь рядом. Это все, о чем прошу. Я не живу, когда тебя нет рядом, я существую. Ты мой ангел — хранитель, моя безумная страсть… Я хочу принадлежать только тебе, подчиняться власти твоих прикосновений. Как же я хочу сейчас быть рядом, дарить тебе нежность своих поцелуев… Я хочу тебя. Тебя одного. Это сводит меня с ума. До нашей встречи целая вечность, но я обязательно тебя дождусь. До встречи с тобой меня пугало то, с какой скоростью летит время, а сейчас, когда ты не рядом оно будто остановилось. Мне так хочется его поторопить, чтобы поскорее тебя увидеть. Увидеть перед собой тебя такого же любимого, родного и хорошего как в наши лучшие дни. Та страсть, что я испытывала к тебе тогда не угасла, она адресована лишь тебе одному. Ты моя безумная любовь…

Я никогда и не на кого тебя не променяю. Меня не интересуют временные увлечения и легкий флирт. Все это не для меня. Когда ты говоришь мне о любви мои руки холодеют, а пульс учащается. Мое воображение рисует радостную картину того, как ты заключаешь меня в свои объятия и ласково шепчешь «люблю». Я добровольно отдала себя в плен этой любви. Я не хочу свободы, не хочу впускать в свой мир никого кроме тебя. В моем сердце нет для них места. Все, что казалось важным до встречи с тобой превратилось в пепел. Ты заменяешь собой целый мир. Люблю тебя…

5 вариант

Привет, любимый, мой родной человек.

Не удивляйся, наткнувшись на мое письмо на одном из сайтов. Сегодня этим уже никого не удивить. Прошло то время, когда люди стеснялись писать красивые письма о любви. Я не стыжусь своих чувств и не стесняюсь их. Я могу смело говорить о них, не боясь осуждения. Меня не пугает мысль о том, что об этом прочтет кто – то, кроме тебя. Я не покраснею, я наоборот порадуюсь, если это письмо пробудит в ком – то похожие чувства…

Возлюбленный мой, это не просто письмо о любви — это моя любовная песня, посвященная тебе. Я ценю твои чувства, рождающие в душе нежный трепет. Я знаю, что ты испытываешь всякий раз думая обо мне. Мало кто в наше время способен так любить…

Письмо, написанное в период разлуки – это больше, чем просто письмо. Это напоминание о том, что разлука не вечна и однажды будет новая встреча, которая принесет счастье. Мой милый, мой романтичный, в этом письме я делюсь с тобой своими мечтами и своей верой. Я верю, что строки этого письма оживут и станут реальностью.

Не редко я представляю, что мое письмо уже у тебя в руках, представляю, как ты читаешь его, вдыхая аромат ручки, которой оно написано. Прочитанное заставляет тебя улыбаться.

Письма от любимых всегда дороги сердцу. Многие давно оставили привычку хранить их, но мы с тобой сохраним их также как сохраним наши чувства. Однажды, наши дети прочтут эти письма, с помощью которых смогут заглянуть в самые потаенные уголки нашего сердца. Мы станем для них примером того, как нужно писать подобные письма своим любимым.

Мир огромен, и, чтобы объехать его целиком недостаточно пары месяцев. Но у нас с тобой есть наш собственный мир, который всегда с нами, он надежно спрятан в наших любящих сердцах. Срок нашей разлуки будет недолог. Я искренне в это верю. И всякий раз, перечитывая эти строки ты будешь снова попадать в мой мир, а при встрече наши миры воссоединятся и станут единым целым – любовью и нежностью.

Я с трепетом заклеиваю конверт и опуская его в почтовый ящик воображая, что оно уже достигло адресата и всколыхнуло в его сердце мечты о скорой встрече.